Поездка в Америку сентябрь 2011. Highway 1 California. В краю секвой. Часть третья

Не знаю, процветает ли туризм в этой части Калифорнии… Или, сказать, он просто ‘doing well’. В чём конечно же нет никаких сомнений.

Совершенно очевидно: места эти популярны, «широко известны в узких кругах», но как-то непохоже, что здесь происходит то, что мы называем массовым паломничеством. По моему субъективному мнению, эти места заслуживают немалого интереса. Вы  спросите, — «большего, чем на самом деле?» Не знаю. По крайней мере на меня эта область Калифорнии произвела наибольшее впечатление. Похоже, Виктория тоже поддалась очарованию этих мест. Ну вот и «накинулись», семейным подрядом — многосерийный репортаж:) «Даешь Калифорнию!» Впрочем, не стоит делать каких-либо выводов без наличия основательных сведений, статистики, фактов.

Так мы и очутились здесь, на живописной дороге «Калифорния-Один», обладая лишь самыми стереотипными представлениями, почерпнутыми из массовых туристических справочников.

И вот — первое, непосредственное впечатление, «базовое физическое ощущение», если хотите: здесь бросает то в жар, то в холод… На этом фронтире континентальной земли и вод великого океана.

[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=FBg4LajaAgQ[/youtube]

Такое ощущение что коллизия воздушных потоков, океанических течений, подвижек тектонических плит в этом обширном компауде микро-климатических природных зон постоянно будоражит всё и вся, и живую, и неживую природу, и  возбуждает в сознающем себя духе какие-то загадочные, архетипические, ультра-длинноволновые колебания.

Здесь хочется верить в «тайны», и «непознанное». Здесь хочется верить в то, что существует что-то, существование чего еще не вполне открылось, но это лишь вопрос времени… Особенно здесь, в Big Sur.. Может, это и есть то, что некоторые называют «аномальной зоной»? 🙂

Последнее — не исключено. Судя по тому, насколько сложно геологическое строение земной поверхности под Калифорнией.

«Калифорния — страна контрастов». Лишь один знаменательный факт, подтверждающий данную истину: самая высокая вершина Штатов (исключая Аляску) — расположена в Калифорнии, в горах Сьерра Невада; и тут же, всего лишь в семидесяти милях к востоку от горы Уиттни — самая низкая точка земной поверхности во всех континентальных Штатах! Чего стоит одно название — «Долина Смерти»… Ниже просто некуда 🙂

В трехмерных закоулках лабиринта, коим представляется местный рельеф, с точностью часового механизма работают элементарные законы физики «предельных процессов», где в качестве компонентов рабочей среды замешаны самые элементарные субстанции и энергии: вода, воздух, солнечное и земное тепло.

Как результат работы всей этой машинерии, мы наблюдаем богатство и разнообразие природного мира этого уголка Земли на краю Тихого Океана, мы видим феноменальную комбинацию микро-климатических зон, где, постояв несколько минут во влажной прохладе рощи под пологом могучих секвой, ты выходишь из леса, переваливаешь на другую сторону холма, и имеешь шанс лицезреть полупустынный ландшафт с растущими на нём кактусами.

Закладывая машину в очередной вираж, я ловлю себя на странной мысли, — точнее, ощущаю нечто вроде «дежавю». Что это — начинает сказываться «влияние аномальной зоны»? Мне кажется, я где-то уже видел, переживал нечто подобное. У Черного Моря? Возможно. Фрагменты разворачивающегося пути, как кадры старого видео, или кино…

Те же самые асфальтовые виражи, объезжающие глубокие, заросшие ущелья небольших горных речек и ручейков, выходящих к морю.

Небольшие бухточки. Что-то отдаленно напоминает некоторые места серпантина приморской дороги где-нибудь на участке от Джубги до Сочи.

Следует мгновенный возврат в «сейчас» и «здесь»: слева опять — синие воды Тихого Океана. Справа — земля континента Северной Америки. Калифорния! «Мы в Калифорнии!» Я начинаю мурлыкать себе под нос нехитрый мотивчик «Баллады Джеда Клампетта» 🙂

Мы проезжаем через лес деревьев-великанов.

Исполины растительного мира закрывают небо зеленой крышей косматых ветвей.

 

День, и свет дневной, завешены плотной портьерой. Я знаю, что где-то здесь, в этой чаще, наряду с прочими представителями местной фауны, скрываются от докучливого внимания человека горные львы.

Моя разбуженная древними архетипами фантазия живо рисует образ: Вечер. Одинокая пума выходит на тропу. Сначала она внюхивается в слабый ток, сквознячок влажного воздуха с океана. Недовольно фыркает, уловив запахи близлежащей дороги. Затем она пытается «снять картинку запахов» с травяного и лиственного покрова тропы. Она фильтрует запахи, придает им смысл — анализирует картинку.

Тут один особенный запах привлекает её внимание. Человек. Что тут не редкость. И тут же — легкая примесь другого запаха, принадлежащего по всей видимости небольшому животному. Нет, это не собака. Запах отдаленно, но устойчиво ей что-то напоминает. «Неужели?… Нет, не может быть… Странно.»

Она продолжает в нерешительности стоять на том же месте. Обнюхивает следы еще раз. Да, да, что-то отдаленно знакомое, что-то почти родственное. Этакий мускусный запах с подушечек маленьких лап.. «Felinae!» Пума глухо урчит, возвращаясь к мысли о предстоящей охоте 🙂

… Но это будет вечером; а пока — день, и мы всё еще находимся в лесу, на «фотосессии».

Вдруг возникает ощущение, что кто-то смотрит на тебя из зеленой чащи плотного подлеска на пригорке. «Очень выгодная, между прочим, точка для нападения,» — слабой молнией мысль проносится на краю моего сознания. Я осматриваю и оцениваю диспозицию на этом пятачке джунглей.

Ты быстро учишься в лесу, на природе, приобретаешь свежие навыки. Точнее, происходит нечто другое: древние, давно забытые инстинкты просыпаются на дне подсознания, начинают шевелиться и всплывать наверх. «Да нет. Никаких оснований для тревоги. Пумы обычно не осмеливаются нападать на группы людей, пусть даже самые малочисленные (в этом лесу нас — двое, не считая кота)».

Однако, внутренний — мягкий, но настойчивый — голос вразумительно подсказывает: «ну и хватит, погуляли, пора и дальше, в путь». Периодически оглядываясь назад и по сторонам, мы покидаем лес, выходим на обочину «Калифорнии-1».

Проезжаем вперед, еще несколько виражей извилистой дороги. Открывается вид океана. Изумительная виста с панорамным обзором большого участка береговой черты. Отсюда можно видеть все особенности местного ландшафта: лысые холмы, представляющие микроскопические участки лесостепи.

Определенные виды трав и кустарников сожительствуют в общем доме — «чаппарале». Тут же, рядом — лес, растения в котором питаются принесенной туманом влагой.

Туман образуется ночью. Утром протяженные одеяла тумана расслаиваются, раскраиваются на длинные, подвижные языки, наползают на обрывистые берега.

[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=EqnWDkfE8W0[/youtube]

Эфемерная субстанция медленно, но неумолимо, продвигается выше, и дальше, в сторону суши. Работает удивительный природный насос, устроенный на принципе разности температур и давлений. Пласты тумана, продолжая распадаться на более мелкие клочья, цепляются за макушки исполинских деревьев.  Похоже на «симбиоз тумана и прибрежной растительности». Пожалуй, именно тут кому-то из Голливуда пришла в голову идея фантастического фильма о «живом тумане».

Но всё проще. Главное — не поддаваться чарам «аномальной зоны». Деревья — объекты живого мира, они попросту научились приспосабливаться к случайным прихотям источников минерального питания. Они просто растут там, куда туман приносит влагу.

Секвойи, растущие плотными, протяженными вдоль берега рощами — «лесами красного дерева» — обладают удивительными механизмами для захвата и перекачки влаги из воздуха. От 25 до 40 процентов влаги в относительно сухой летний период эти деревья получают из морского тумана. Вместе с водой в организм дерева попадают также полезные минералы.

Именно в видах секвой, произрастающих на калифорнийском побережье, были впервые открыты особенности внутренней структуры дерева, обеспечивающие транспортировку живительной влаги в «обратном направлении»: от листьев — к корням. Впоследствии такой механизм был обнаружен в некоторых других видах растений, но секвойи были первыми.

В лесу «красного дерева» (‘Redwood’) влажно и прохладно. Влага, не усвоенная деревом напрямую, падает в виде капель вниз, утоляя жажду более мелких растений.

… Стоят деревья, стоят, ждут тумана, раскинув ветви. Словно сети, ждущие ночного улова. Только эти «сети», вместо того, чтобы быть погруженными в воду, вознесены в небо. Словно рыбацкие сети на окраине поселков из книг Джона Стейнбека. Странные, высоко развешенные сети.. Развешенные не для просушки, а для увлажнения. Живые сети для отлова неживого, но такого жизненно важного минерала, каким является вода.  А они, эти рыбацкие поселки, тоже где-то здесь, рядом. Мы — в стране Стейнбека.

Дорога, дорога…

Охотника заперли в машине, чтобы не потревожить местную живность.