Звездная быль

В канун новогоднего праздника у меня возникло вдруг желание отметить своеобразную годовщину. Почти ровно год назад, «студеной январской ночью», мы с Викторией выехали в район поселка Брэг Крик, что у подножия Скалистых Гор, у самых границ «Страны Кананаскис».

Причиной поездки в довольно поздний час послужило моё неудержимое желание посмотреть на… падающие звезды. Ну, то есть, в буквально-переносном смысле: как утверждают астрономические справочники, именно 3 января отмечается наибольшая активность метеорного потока «Квадрантиды». Трудно сказать, сколько уж столетий прошло с тех пор, как их регулярная фейерия впервые привлекла внимание людей.

Еще более затруднительно сказать, почему тогда мне вдруг «втемяшилось» в голову поехать на них посмотреть. Однако я считаю, мой первый проблеск «обновленного» интереса к астрономии начался именно с этого события годичной давности.

Итак, мы нашли довольно просторную, открытую площадку в нескольких километрах к югу от поселка Брэг Крик, на территории одноименного провинциального парка. Тут был совершенно неплохой, открытый вид купола ночного неба, и главное — поблизости не было ни проезжих дорог, ни освещенных домов. Кто когда-либо пытался наблюдать ночное небо, тот конечно оценит важность данных условий.

Стояла довольно холодная ночь. Но на нашу удачу небо было очень ясным. В теплой одежде, и с запасом терпения предприятие предвещало некоторый успех.

Я развернул треногу, и установил на неё свою камеру. На тот период я обладал не более чем «зачаточными» знаниями о звездном небе. Впрочем, весьма смелым было бы утверждение что «на настоящий момент я совершил серьезный прогресс в деле приобретения этих знаний». Без ложной скромности скажу, что я расценил бы как большую похвалу на мой счет, если б улышал (даже за спиной!) что-нибудь вроде: «гляди-ка, этот чайник успел где-то нахвататься верхушек» 🙂

Некоторое время мы просто наблюдали, а точнее — глазели на буквально-таки «обрушившуюся» на нас красоту. Довольно быстро мне удалось найти созвездие Большой Медведицы, наверное, единственное, о котором я мог бы сказать, что «имел о нем представление».

Постепенно осмотревшись кругом, я заметил другое, показавшееся мне «характерным», скопление звезд, роскошно раскинувшихся  в восточно-юго-восточной части неба. Уже поздее, вернувшись домой, усевшись за компьютер, нырнув в «виртуальную вселенную интернета», мне удалось установить, что это действительно было «официально признаваемое созвездие», и называлось оно — Орион.

Что касается «падающих звезд»  — скажу, что нам удалось засвидетельствовать падение около трех дюжин. Похоже Виктории — судя по её «отчетам» — повезло больше. Периодически я слышал её эмоционально-восторженные возгласы, которые, естественно, соотносились с моментами наблюдений довольно ярких метеоритов, прочерчивающих небо. Невольно я вел счет этих возгласов (читай: «падающих звезд»), но довольно быстро сбился со счету, и сосредоточился на своих наблюдениях.

Случилось так, что в моем секторе ответственности «сочные метеориты» попадались реже, и с моей стороны поводов для такого рода восторгов было не так уж много. К тому же, мне не удалось снять на камеру ни одного свидетельства.

Хотя скажу, что единственным препятствием тому могла служить лишь слабая техническая оснащенность, и отсутствие опыта в подобного рода съемках. Объекты наблюдений — метеориты — не баловали изобилием, но присутствовали, и вполне могли бы быть запечатлены, случись мне быть более опытным в этой области фотографом.

Конечно, я был рад за неё. Она потом призналась, что «загадала множество желаний». Наверное, какая-то часть из них сбылась. Зная её щедрую натуру, я могу с уверенностью сказать, что кому-то — не только ей лично — «стало на этой земле хорошо» 🙂

В последнее время, всякий раз когда я нахожусь на своем рабочем месте — которое, как вы знаете, находится в среднем на 11 км ближе к звездам, нежели у большинства «нормальных людей», — я отмечаю их особенную яркость. Наверное для этого есть свои физические причины — состояние атмосферы, её чистота — в данное время года, на данной географической широте.

Орион выглядит особо впечатляюще в эти дни. Недавно я летал в Лас Вегас из Виктории (не путать с именем моей супруги: «Виктория» здесь — это город на острове Ванкувер). На этой воздушной трассе снижение и подход к Вегасу происходит с «запада на восток». Стояла восхитительная, прозрачная ночь. Здезды были, что называется, «на ладони».

Интересно, как открывается Вегас для наблюдателя в ночном полете. До определенного удаления он закрыт окружающими его многочисленными горными хребтами, находясь в долине, словно в чаше; и вот неожиданно, почти вдруг, — как только вы достаточно приблизились к краю этой чаши, а потом заглянули за этот край, — вам в глаза выплескивается яркое, сверкающее содержимое — сумасшедший блеск этого города в пустыне.

На этот раз зрелище получилось еще более грандиозным. Над чашей раскинулась, — насколько хватало обзора из «амбразуры» остекления кабины — роскошная драпировка черного бархата неба, усыпанная алмазами из созвездий Возничего, Ориона, Близнецов, Тельца, Персея…

Словно бриллианты в открытых шкатулочках, на легко узнаваемых местах, величественно покоились особые сокровища: Бетельгейзе, Ригель, Кастор, Поллукс, Мирфак, Алголь… Над горизонтом — над темным ободком чаши — уже появился Процион, предвещая скорое восхождение «Звезды Звезд» — Сириуса.

Я думаю о том, как здорово было бы знать всё, что связано с объектами звездного неба. А также истории о том, как люди, восхищаясь звездами, наделили их характерами, аффектно превращая их в субъекты своего духа — божества, персонажи легенд..

И вот, на днях, предаваясь подобным размышлениям, я мысленно играл с именами звезд, периодически «прогугливая» их на своем Маке, — в порядке получения более или менее достоверных сведений о них из анналов интернета. В какой-то момент моё особое внимание привлекла звезда Бетельгейзе. Я отметил факт, что до настоящего времени не вполне достоверна этимология её названия.

Бетельгейзе… Одно достоверно известно, что данное имя было дано звезде древними арабами, но никто толком не может интерпретировать, что же лежало в основе, какое понятие было придано изначально арабскому словосочетанию, дающему название звезде, которое модифицировалось сквозь века в современное написание и произношение. «Бетельгейзе»… Мне вдруг пришла в голову дерзкая мысль, что я, к примеру, также бы мог внести свой вклад в этот лингвистический «квест».

Дело в том, что в какой-то момент мне показалось, что название звезды Бетельгейзе звучит как-то по-тюркски. Я позволил себе немного отвлечься, дать волю этому слову «покрутиться» в голове, — дать ему возможность создать какие-нибудь «свободные ассоциации». И вот тут это случилось…

К величайшему изумлению, мне пришла в голову одна фантазия. Которая довольно быстро преобразилась в тему для рассказа.

«Бетельгейзе… Звучит словно имя буранного полустанка в бескрайней казахской степи, неподалеку от предгорий Тянь Шаня.. «Бетель Гейзы».. Что-то сродни «Кокпекты», или «Кульсары»..

И тут я представил себе моего отца, едущего в ночи, по этой бескрайней степи. Он торопится попасть в «Бетель Гейзы», который, по его рассчетам, должен появиться в пределах следующих трех часов. Словно из амбразуры, из заиндевевшего по краям ветрового стекла он всматривается в темень ночи, позволяя себе иногда поднять глаза на раскинувшееся над степью звездное небо…

Не то, что бы он ищет свой путь по этим звездам. Он это делает лишь для того, чтоб отвлечься на несколько секунд от напряженного чтения гораздо более близких, но таких ненадежных, и всё время исчезающих примет и ориентиров, выхватываемых из темени светом слабеньких фар.

Он очень озабочен тем, как бы не пропустить этот аул, не проехать мимо. А такое может запросто случиться.

Вполне вероятно, что там может просто не быть света. Регулярно, каждый день, к десяти-тридцати, к одиннадцати часам, они выключают свет. И — «нерегулярно» — они выключают его тогда, когда им заблагорассудится. Он внимательно читает, считает неприметные приметы, как-то: куст саксаула, большой придорожный камень, овраг, поворот…

Аул каким-то странным образом лежит не у самой дороги. Или, скорее, сама дорога, сравнительно недавно проложенная дорожно-строительным отрядом «Сельстроя,» просто проигнорировала старый, извилистый путь, ведущий к этому поселению. Путь, по всей видимости, протоптанный в степи еще чайными и шелковыми караванами древности.  «Крепче за баранку держись шофер…», начинает он мурлыкать про себя, поеживаясь в овчинном тулупе.

Худшее, что может случиться в ночи, это когда ты «встал». Если что-то случилось с мотором, к примеру. Или — с ходовой. Тогда у тебя незавидное положение. Каждую зиму я слышал рассказы о безымянных шоферах, пропадающих в бескрайней степи. Конечно, они не пропадают насовсем. Их находят. Безжизненных и окоченевших, завернутых в брезент, их привозят их семьям.

Некоторое время в шоферской среде идут разговоры, мужики делятся сведениями и слухами, кто что знает, слышал. Судачат и том, как можно было бы избежать несчастного случая. Делятся своим опытом, советуют друг другу.

И вот на «те самые случаи» по всей кабине отцовского «зилка» разложены припасы и экипировка. За спинкой сиденья спрятано ружье. Берданка двадцать восьмого калибра  с магазином на четыре патрона. Кроме ружья есть паяльная лампа, брезент, одеяла. Еда, водка. Иногда — спирт. Ружье — это на случай встречи с волками.

Однако, я сомневаюсь, что волкам удалось бы взять эту крепость — кабину «зилка». Хотя, кто его знает… Если они захотят… Эти мощные степные твари запросто могут заскочить на капот, разбить стекло… Ну, погибнет несколько их серых собратьев из стаи, поваленных картечью, выпущенной из ружья отчаявшегося шофера. Но на их месте тут же появятся другие. А ведь как неудобно перезаряжать ружье в маленькой кабинке грузовика, в тесном овчинном тулупе, лихорадочно трясущимися руками… Эх, «пропадай наша»…

Он едет, и думы о возможности такого «ужасного конца» не дают ему спать. Он вслушивается в равномерный, монотонный гул, наполняющий кабину. Этот гул состоит из низкого воя мотора, скрипа различных подвижных частей, шелеста шин по заснеженной дороге. Он пытается различить подорзительные «обер-тона».

Краем глаза он поглядывает на приборы. Их тут не очень много, на панели, впереди, прямо за баранкой. И половина их, как всегда, не работает. «Электричество… нормальное положение стрелки, чуть правее нуля. Значит, крутится и работает генератор, заряжается батарея». Температура воды… «Черт, говорил же механику, что надо бы заменить датчик температуры воды…» Теперь будет трудно сказать, в каком состоянии находится мотор — «нормально», «перегрев», или «переохлаждение».

Вода — капризная субстанция. Она имеет свойство замерзать. Этот простейший постулат физики шофер иногда постигает через наглядный и суровый урок. На тот случай, если бы ему понадобилось остановить мотор на длительное время, — пришлось бы сливать воду. На планерках в гараже уже начали говорить о перспективе применения незамерзающей жидкости для целей охлаждения мотора.

Он с улыбкой вспомнил, какое оживление в аудитории вызвала простая фраза из доклада механика. Среди прочего, говорилось что «незамерзающие охлаждающие жидкости производятся на основе спиртов». Тут же, известный острослов Толя Ляпин прокомментировал с места: «Ох, да уж скорей бы! Вот уж точно — не замерзнем!» Хитро подмигивая, он оглядел сидящих вокруг товарищей. Смех.

Отец начинает думать о другом сценарии — снежной метели. Такой метели, когда впереди не видно ничего в трех метрах. Есть вероятность съехать с узкой дороги в придорожную канаву, или на целину. Или просто встать, когда «зилок» будет не в состоянии более преодолевать наметы, образуемые беспрерывно падающим снегом.

Это был бы именно тот случай, когда следовало подумать о том, что «пора сливать воду». Разумеется, после нескольких отчаянных попыток «выдернуть зилка» из снежного капкана. Но даже если тебе повезет — почти стопроцентная вероятность, что спустя короткое время ты попадаешь в очередную снежную западню.

Ну, он бы не стал сливать воду прямо-таки — «немедленно». Пока сон не одолевает тебя — ты можешь периодически запускать мотор, держать его в прогретом состоянии, обогревать кабину теплом хилой печки. И ждать. Сколько ждать? Может — сутки, может — двое. Может, всего лишь несколько часов.

Всё может случиться в то время, пока ты ждешь. Во-первых, существует одна невидимая, но самая непосредственная и серьезная опасность: ты можешь попросту угореть. Особенно, если стихнет ветер, а ты незаметно заснешь. Выхлопные газы собираются в облако, которое растет, и постепенно проникает в кабину. Бывает также, что «сечет коллектор», и часть выхлопа, независимо уже от ветра, всё равно из-под капота попадает в кабину. Известное дело.

Но до этого может и не дойти. Может попросту кончиться бензин. Хотя, у него есть в запасе целая бочка. Надежно притороченая к борту кузова. Надо будет выкарабкаться из тесной кабины, забраться в кузов, открыть бочку. Пробка очень тугая. Надо будет поставить зубило на выемку в ободке пробки, и ударить молотком, так чтобы создалась касательная сила, способная сдвинуть захряснувшую пробку.

«Они там говорят про технику безопасности, что, мол, искра может случиться, и вызвать просто-напросто взрыв бензиновых паров. Какая хреновина. Я прокладываю элементарную тряпку между зубилом и пробкой. Потом, сколько там этих паров при такой холодине… Да мы всегда так делаем… Когда  надо подлить бензин в пустеющий бак. Пока у меня есть силы, и пока волки не осадили меня в кабине», думает он, медленно и осторожно репетируя в уме эти операции, которые в реальной жизни он выполнял множество раз..

Он видит своим мысленным взором, как он разматывает шланг, проталкивая один конец в зияющее отверстие на месте пробки, убеждается, что конец достаточно погружен в бензин. Он берет свободный конец шланга в рот, делает сильный выдох. В глубине бочки, словно в животе голодной коровы, слышатся булькающие звуки. Короткая пауза, и он энергично втягивает ртом воздух из шланга.

Секрет трюка заключается в том, чтоб вынуть шланг изо рта в самый необходимый момент, за долю секунды до того, как струя холодного бензина не ударит тебе в нёбо. Ну, можно не сомневаться, что этого не случится. Он стал виртуозом. В мгновенье ока он выдергивает шланг изо рта, и опускает его в ведро. Есть. Элементарный насос, известный с незапамятных времен человечества качает жидкость в ведро. Еще один урок физики.

Он смачно сплевывает, гримасничая, и улыбаясь. «Надо бы попробовать сделать приспособу…», думает он, «чтоб шланг подлинней, спускать его прямо к баку… Но будет довольно сложно отслеживать момент прекращения перекачки… Хотя что-то можно придумать…» И он опять тревожно вглядывается в ночь.

Хорошо, что на его зилке — исправно работающий электрический стартер. И батарея вроде бы совсем неплохая, почти новая. Ему не надо будет выходить из кабины всякий раз для того, чтобы запустить мотор «кривым стартером» — коленчатой рукояткой.

«Как было бы обидно, если б ты заглушил мотор на машине с неисправным стартером, — ну, чтоб сэкономить бензин, к примеру — и тут, откуда ни возьмись, тебя осадила стая волков. Твои действия? Выстрелить пару раз? Завалить одного-другого? Не знаю. Чтоб они делали в таком случае — убежали бы? Или просто отошли, и ждали, готовые броситься в любую минуту, при любой предоставившейся возможности? Что б я делал? Осмелился бы я выйти из кабины, для того чтоб крутнуть рукоятку стартера, и запустить мотор? Или — сидел, и ждал? Пока не разморозится блок. Тут не надо и воду сливать было бы».

Он едет, смотрит на часы. Еще около двух часов езды до Бетель Гейзы. Не пропустить бы её в этой темени ночи. Потому, как морозна и ясна ночь, можно сказать, что метели не будет. Это хорошо. Жаль что на небе нет луны. Хоть и ярки эти звезды, но их света явно недостаточно, чтоб разглядеть низкие дувалы и плоские крыши мазанок, занесенных снегом. И тем более, когда они достаточно далеко, в стороне от дороги. Удивительно, почему они не поставили никаких указателей. Новая дорога, старый аул…

На некоторое время он отвлекается от тревожных видений, уносясь мыслями домой. Ему даже становится теплее. «Что они там поделывают сейчас? Натопили печь, сварили борща? Может, Надя замесила тесто для пирога с рыбой? Пьют чай, наверное. Как там Серик-пай? Ходил в школу? Может, из-за этих морозов отменили занятия… В этом случае он, с соседскими пацанами, идет на улицу гонять шайбу. Им мороз нипочем. Интересно, что думают по этому поводу в школе? Конечно, для хоккея уже поздно в этот час. Он, наверное, сидит, смотрит книги. Или свои журналы. «Крылья Родины». «Летчиком, говорит, буду.. Ишь ты, чего задумал. Ну посмотрим, посмотрим…»

Вот такой рассказ как-то вдруг «явился мне», словно из «мирового эфира», из «субстанции чистого вдохновения,» испускаемой звездами 🙂

Я писал его «на одном дыхании». И закончился он вполне благополучно. Не без приключений, впрочем. Отец-таки проехал мимо аула Бетель Гейзы — несмотря на все его старания разглядеть место, оно совершенно затерялось во мраке ночи, абсолютно неосвещенное, засыпанное снегом.

То, что он проехал мимо, он понял по характеру дороги — она стала незначительно, но устойчиво забирать в гору. Когда начался этот затяжной подъем он осознал, что «звезда его надежды» находится уже в нескольких километрах позади. Речи не могло быть о том, чтобы продолжать путь в этой бескрайней темени. Но дорога была так узка, что было невозможно развернуться без риска застрять в снежной целине.

И ему ничего не оставалось делать, как только преодолеть эти несколько километров задним ходом. Это было сущей пыткой. В кромешной тьме, задним ходом — с прицепом! — по узкой, заснеженной дороге…

Усталый, основательно промерзший, он добрался-таки до крайних глинобитных лачуг, и устроился на ночлег у знакомого  казаха-пастуха. Лежа на кошме, расстеленной у железной печи-буржуйки, он смотрел некоторое время на тлеющие угли, видимые в неплотно закрытой дверце печки.

Томная дремота быстро охватывала его тело. Реальные видения тлеющих углей во мраке помещения сменялись на фантастические картины звездных пейзажей ночного неба. Последнее, что он видел перед тем, как полностью погрузиться в глубокий сон, было видение его собственного сына, летящего через звездное небо…